Гвен Стейси должна умереть

Говорят, когда умираешь, вся жизнь проносится перед глазами. Но если ты не жил по-настоящему? Что ты увидишь тогда?
Начало. Яркое солнце, слепящее глаза. Громкий крик, с которым прорезается не только голос, но и легкие. Первый вдох. Ты живой. Ты смотришь по сторонам и надрывно плачешь. Тебя все пугает.
А потом… потом мир с каждым годом теряет обаятельность. Приедается. И многие вещи радуют не так сильно.
Особенно тогда, когда растешь практически один. Приемные семьи меняются с лихорадочной частотой. Их было три. В первой мама и папа были беспробудными алкоголиками. Во второй отца упекли за торговлю детской порнографией. Она даже не знала, попала ли на те снимки. Ей просто хотелось верить, что это не случилось.
Третья семья была нормальной. Отдала ее в школу, научила всему. У нее были планы. Переехать в Нео-Мемфис, построить карьеру переводчика. Она ведь была неглупой девчонкой. Да, слегка боевитой, но лишь потому, что знала, что место под солнцем нужно завоевать. Да пробивной, ведь знала, что место нельзя уступать, а залезть как можно выше и смотреть подальше – самое то. У нее не было ни друзей, ни отношений, ничего такого, что отбросило бы ее назад. Ее вела вперед лишь мечта – вырваться из родительского дома. Она хотела стать самостоятельной, независимой ни от кого. Чтобы больше ее не могли отдать в другую семью.
Ее мечта осуществилась, она поступила. Но не доучилась даже до конца первого курса. За ней пришли, без приглашения, без предупреждения.
Пожалуй, самым ярким впечатлением было именно оно – дуло пистолета, направленное ей в голову. Даже картинки детства меркли перед той, самой яркой.
- Где Хат-Хор? – спросил пухловатый парень средних лет. Возможно, ее ровесник. Он дышал тяжело, словно устал за ней гоняться. А она даже не догадывалась, что нужно убегать.
Гвен лишь пожала плечами. Она не понимала, о чем говорил парень. Даже когда повторил свой вопрос. А затем он нажал на спусковой крючок, пуля резко вылетела из ствола, а Гвен, как завороженная смотрела на нее, казалось, целую вечность. Хотя на самом деле прошла секунда. Пуля вошла точно, метко, безболезненно. Она умерла за сотые доли секунды.
Но в ее жизни не нашлось момента, который бы она переживала так же ярко, как момент убийства. Трудно было смириться с тем, что это был лучший день в ее жизни.


Беда никогда не приходит одна. Мутные круги перед глазами, расплывающийся потолок. Даже поморгав для верности несколько минут, Гвен не поняла, где находилась.
Она-то думала, что в пустоте все будет иначе. Еще Анубис предрекал, что каждый попадет в забвение. А вот в церквях утверждали, что Бог-Машина присматривает за душами умерших. Гвен не знала, кому верить, но слова всех людей, говоривших о загробной жизни, расходились с реальностью.
Она попыталась привстать на локтях, но со стоном рухнула обратно на подушки. Силы покинули ее.
- Лежи и отдыхай, - произнес властный голос. – Тебе понадобятся силы, чтобы прийти в себя. А они не приходят к тем, кто не может несколько дней провести в кровати.
- Я не могу. Я должна…
- Уж лучше кровать, чем сырая земля. А ведь тебя могли похоронить, если б я не вмешался. Но будешь спорить – похороню. Так что спи.
Гвен не стала спорить. Она лишь прикрыла глаза и принялась баюкать себя колыбельной. Эту мелодию она слышала в очень отдаленном детстве. Но точно сказать не могла – слишком уж давно это было. А теперь вот вспомнила. Не иначе как вся жизнь перед глазами и правда пролетела.
Гвен прикрыла глаза. И вновь погрузилась в беспамятство и забытье. Ее манили в пучину, но в то же время забирали, резко вырывали из незримых щупалец. Пока в один момент Гвен не услышала все тот же голос:
- Умер от варения.
- Что простите? – переспросила она.
- Говорю: «Умиротворение». Важная вещь, которой нам так не хватает. А я вот смотрел на тебя и понимал, что есть еще на свете люди, которые могут себе позволить быть счастливыми.
- Почему?
- Потому, что часов не наблюдают.
Упоминание времени заставило Гвен чуть ли не вскочить. Но ломота в теле если и прошла, то ненамного. Но она хотя бы смогла приподняться.
Локация не изменилась. Она находилась все в той же комнатушке, правда, пахло теперь приятнее. Гвен заметила парня, сидевшего на стуле возле нее и помешивавшего сахар в чае.
- Долго я проспала? – простонала Гвен.
- Ты хотела сказать, воскресала? Что-то долговато. Я надеялся на лучший результат. Хотя мы можем все улучшить, - улыбнулся парень, поднося чай ко рту. – Ваше здоровье, Гвен Стейси.
Он знал ее имя… это настораживало и пугало, ведь она не представлялась.
- А как вас зовут? – робко спросила она.
- Девятнадцать лет назад был самый сложный период в моей жизни. Я много ел, много спал, не работал, жил с мамой, не было девушки. Находил отдушину лишь в постоянных гулянках, беспорядочных знакомствах, хотя я мало кого помню из того смутного времени. Ни одна девушка не могла отказать мне в ласке. Полуночник, двадцать три года, - улыбаясь, представился парень, протягивая руку.
Гвен пожала ее. Рука парня была теплой, не похожей на прикосновение мертвеца. Но она точно помнила, как пуля прошла сквозь лоб. Помнила горячую кровь, тоненькой струйкой спустившуюся по переносице.
- Очень приятно. Но я должна идти, - скинула с себя одеяло Гвен.
И сильно удивилась, обнаружив себя в одной ночнушке.
- Ты меня переодевал?! – вспыхнула она как спичка.
- Патологоанатомы и вовсе прикрывают трупы простынкой. Так что я поступил очень даже гуманно, - философски заметил Полуночник.
- Я ничего не понимаю… почему я помню, как умирала? И почему ты заявляешь, что это было на самом деле? Ведь я же жива.
Полуночник заправил одеяло.
- Полежи еще с денек. Потом начнешь потихоньку ходить, и эту загадку разгадаешь, - странный парень заверил ее, что времени у нее будет предостаточно.
Но Гвен привыкла к другому образу жизни. Она практически не валялась в кровати, не мечтала о будущем и не вспоминала прошлое. Она вообще старалась быть от всего далекой; только так ей удавалось погрузиться в изучение чужой культуры и языков. Даже если она сидела, то не без дела.
Да еще и странные речи странного парня… Гвен порой открывала глаза и замечала, как он ходит из стороны в сторону, читая какую-то странную книгу с большим количеством экранов, которые легко переворачивал одним прикосновением.
У него были ответы. У нее – вопросы. Можно было произвести обмен, но Полуночник не желал торговаться. А ей и в голову ничего не шло. Восставшим мертвецом она себя не ощущала. А воскрешение недоступно никому. Ну, почти. Только Богу-Машине.
Внезапная догадка током ударила Гвен. Она открыла глаза, приподнялась, но Полуночник уже зашел в комнату.
- Не спится? – хмыкнул он, поправляя слетевший край одеяла.
- Ты ведь Бог-Машина, ведь так? – спросила она.
- Не совсем. Я из другой породы демиургов. Не из тех, кто сторожит мир и вносит коррективы, когда кто-то пытается разрушить. Я из тех, кто берет чистый лист, а затем наносит на них маленькие черточки. Буковки. Предложения. Романы и рассказы. Вещи, обладающие собственной душой и порождающие новые миры. В которых может найтись место и Богу-Машине, - пожал плечами Полуночник.
Гвен застонала. От этих загадок у нее в голове все перемешивалось.
- Спи спокойно, утром поговорим, - подмигнул он ей.
Только еще не хватало сумасшедшего под боком… Либо спятила она, раз посчитала выстрел реальным. Ее никто никогда не пытался убить…
Успокаивая себя этой фразой, Гвен Стейси провалилась в небытие, где липкие тени к ней больше не тянулись. И она увидела улыбающееся лицо Полуночника. Гвен никогда не видела чего-то настолько яркого и светлого. Она тянулась к нему, тянулась помимо воли. Ей хотелось быть с ним. Она еще сама не понимала, что с ней происходит.
Пожалуй, теперь она знала, что увидит за несколько секунд до смерти.


Гвен чувствовала, как боль постепенно отступает. Она провалялась в постели еще несколько дней и практически не видела странного Полуночника. Но в один из дней все круто изменилось.
Гвен открыла глаза и почувствовала небывалую легкость. Она с легкостью выпорхнула из постели, сунула ноги в тапочки и прошлась по комнате. Голова не кружилась, да и руки-ноги больше не подводили. Наоборот, она чувствовала в себе немалую силу.
Комнатка ее даже стала как будто теснее. Но и светлее. Ее заточение закончилось, хотя комнатка и казалась такой знакомой и родной. Пришло время выбраться из нее и взлететь, повторив путь любого птенца.
На стуле висело легкое летнее платье. Сама бы она такое не надела, но она же в гостях. На стуле лежал и ее любимый черный ободок. Гвен совсем забыла о нем. А ведь практически никогда не расставалась с любимой вещицей. Ободок приносил удачу, да и не давал волосам залезть в лицо. Практичность и символизм – такое кредо нравилось Гвен.
Переодевшись, Гвен вышла из комнаты. Она оказалась на втором этаже какого-то крупного особняка. Вдоль стен тянулись ряды светодиодных лампочек. Сами стены состояли из черных матовых панелей. Потолок был выкрашен в темно-металлический, а теплые полы прятались под мраморной плиткой угольного оттенка. Дом выглядел дорого и презентабельно. Раньше Гвен видела такие лишь по телевизору.
Откуда-то снизу доносился голос ведущего утренних новостей. Гвен спустилась, прошла на голос, но на кухне, где работал телевизор, никого не застала. И тогда начались поиски странного Полуночника.
Гвен, привыкшая к самостоятельности и одиночеству, на сей раз не хотела остаться одна. Ею владел страх. Она была сбита с толку, обескуражена, и странное исчезновение парня совсем выбило ее из колеи. Она металась между комнатами, а страх все сильнее завладевал ею.
И Гвен все-таки нашла его. Выдохнув с облегчением, Гвен смотрела на не расстававшегося с книгой Полуночника, сидевшего к ней спиной. Он находился в странном помещении, набитом книгами до самого потолка.
- Страх могут испытывать только живые. Надеюсь, теперь ты поверила, что жива, - захлопнул книгу Полуночник.
Гвен отошла от косяка, обогнула стул и оказалась напротив парня.
- И как это понимать? – приподняла бровь она.
Полуночник лишь протянул ей газету. Она была несвежая, зато слова на первой странице ее обескуражили. «Несчастный случай! Молодая студентка неумело воспользовалась гвоздодером и преждевременно скончалась», - гласили слова в оглавлении. Ниже расположилась фотография. Она с простреленной маленькой точкой в центре лба лежала в луже крови на полу съемной квартиры. Именно так она и запомнила ту встречу с пухляшом.
- Это было пару лет назад, - безмятежным тоном произнес Полуночник, повергая ее в больший шок.
Гвен не поверила, выбежала из странной комнаты, добралась до кухни, послушала прогноз погоды и… заметила дату в одном из репортажей. Да, прошло два года с момента ее смерти. Но она стояла на кухне, живая и невредимая. Но как это было возможно?
- Авторская задумка, - голос Полуночника заставил ее вздрогнуть. – Она наделяет героев сверхспособностями.
- Э-э-э… не мог бы ты сказать более конкретно? Я вообще ничего не понимаю, - растерянно тряхнула головой Гвен.
- У тебя будет время во всем разобраться. Я помогу, если ты захочешь.
Гвен протянула ладонь. Она давно уже все решила. Полуночник пожал ее, а затем хитро прищурился, взял ее за руку и повел в ту самую комнату, полную книг.
- Все ответы лежат здесь. Читай и просветляйся, - произнес он, стоя в дверях той самой загадочной комнаты. – Это моя личная библиотека. Здесь даже не все книги из одного пространства и времени. Многие не из этого мира, а из параллельного. Впрочем, тебе нужно самой это понять.
- Ты путешествуешь между мирами? – улыбнулась Гвен.
- Не совсем. Я создаю миры, в которые отправляюсь. Но я не один такой. Вернее, один, но за всю жизнь не смог бы столько написать. Многие сюжеты писал я в прошлых жизнях, а некоторые еще напишу в будущих. Так что смело читай и удивляйся тому, что в некоторых реальностях принято считать фантастикой, а в других это считается обыденностью.
Гвен взяла в руки ближайший томик, открыла и удивилась количеству экранов с электронными чернилами. Но как она ни пыталась перелистнуть, страницы не переворачивались.
- Забыл, что ты книги в глаза не видела, - отобрал у нее книгу Полуночник. – Нормальную книгу. Смотри.
Он взял за уголок страницу (вот как они, оказывается, выглядели раньше!) и перелистнул ее.
- Это не экраны, это самые настоящие чернила. Раньше все использовали бумагу, а потом дружное увлечение экологией заставило от нее отказаться в пользу электронных экранов, - объяснил Полуночник. – Так что теперь ты знаешь, как читать эти вещи.
- Я больше люблю дословно переводить, чем читать, - вздохнула Гвен. – Это точно необходимо?
Полуночник ехидно усмехнулся и кивнул. Точно издевался над ней. Нет бы просто сказать: да, в мире есть люди со сверхспособностями, и ты – одна из них… Даже в этот вариант Гвен поверила бы больше, нежели в то, что существует не один мир. И не одна версия Гвен Стейси.


Целыми днями она пропадала в библиотеке. Закусив кончик карандаша, делала пометки на полях. Раньше она так выделяла трудные места в переводах, теперь – важные вещи, о которых нельзя было забывать.
Она читала разные истории. Об умершем мире. О потустороннем. О существах, которые преображались, и о существах, чья сущность оставалась неизменной. На страницах рассказов и романов оживали самые разнообразные сюжеты и удивительные персонажи. Живые машины казались Гвен уделом будущего, а вот демоны и ангелы… Она даже не думала, что у Бога-Машины были помощники. Хотя в тех мирах властвовал не он.
Но самое интересное было то, что Гвен натыкалась на одни и те же фамилии. Блю и Фаррелл. А еще она встречала Полуночника, и он писал интересные и запутанные книги. Порой она встречала имена и других писателей-авторов. И тогда паззл в голове Гвен сложился.
- Я разгадала ребус! – радостно впорхнула она в гостиную.
Полуночник как раз писал очередную работу. На сей раз он делал это не от руки, а набирал текст на лэптопе. Но отвлекся, посмотрел на Гвен и улыбнулся.
- И кто же убийца? – спросил он.
- Тот же, кто и создатель миров, - улыбнулась Гвен. – Вы создаете миры. Поверить не могу, что скажу это…
- Да, а кто-то создал и меня. Кто-то писал истории про то, как я писал истории. Бесконечная рекурсия. В конце этой цепочки находится создатель всего сущего. Он и даровал дар творить. Создавать настоящие миры. И та жизнь, которая нам кажется реальной, всего лишь история, написанная на бумаге. Вымысел писателя, но какой же реальный!
- И ты создал этот мир?
- Да. И написал немало работ. Ты их уже читала. Но одну еще не видела. Я еще пишу ее. Она о тебе. И обо мне.
- Захватывающе, - Гвен присела рядом.
Такие откровения в голове не укладывались. А уж момент смерти… Полуночник мог пролить на него свет. Но он уже написал работу об этом. И об ее воскрешении. Она найдет ответы, если как следует погрузится в чтение…
Но волновало ее другое.
- Наверное, это очень сложно – писать истории? И бесконечно одиноко, ведь замысел доступен только тебе, - сочувственно произнесла она.
- Не совсем. Персонажи всегда живые, у них свои эмоции, свои чувства, свои воспоминания, свои характеры. И они порой диктуют, в какую сторону нужно отклониться, чтобы написать правдоподобную историю. Это взаимный симбиоз. Я чувствую историю каждого персонажа, потому они все для меня как родные. В другом мире я тоже персонаж. Один из многих. Надеюсь, мой автор тоже привязался ко мне.
Гвен смотрела на него восхищенными глазами. Она не знала, как этот парень (парень ли?) попал в этот мир. Но хотела бы, чтобы он задержался в этом доме как можно дольше.
- Я бы тоже хотела сочинять истории. Ты меня научишь? – с надеждой спросила Гвен Стейси.
- Научу. Но не сейчас. У тебя есть важная миссия. Я рассчитываю на тебя, ведь ты – мой проводник. Мои глаза и уши в этом мире. И тебе нужно научиться смотреть в суть вещей. И вслушиваться в шепот, а порой и в безмолвие. Твой путь непростой. Тебе нужно будет отыскать маму, Хатхор…
Голос в голове прозвенел молоточком и растворился в облачке воспоминаний. Пухлый парень упоминал именно ее…
- Но сейчас твоя вера обусловлена лишь интересом, - о влюбленности всезнайка как-то не догадался. И это было даже приятно. – Я научу тебя верить по-настоящему. И доверять мне.
Пожалуй, в его словах была доля истины. Знать, что основы бытия пишутся на страницах книг… Нет, в такие вещи только и можно, что верить. Раз уж она воскресла из мертвых, то и такие чудеса возможны.
Пожалуй, она и сама в глубине души оставалась скептиком. Даже газетные вырезки о смерти, даже некрологи, даже отчет о вскрытии не убедят ее. Пока она не умрет осознанно. А есть ли такой выбор у каждого человека? Смерть-то не спланируешь. Хотя чем больше, тем чаще старики ее ждут. Жизнь и смерть тесно шли рука об руку, но Гвен не понимала всего их величия. В отличие от Полуночника.
Впервые в ее жизни появилось нечто волнующее, нечто интригующее и необычное. Каждая прочтенная книга подбрасывала лишь еще большее число вопросов. И практически не давала ответов. Полуночник не стремился все разжевать, хотя умел. Он заставлял думать. И в то же время – верить.
Гвен хотела ему верить, но в его глазах она была лишь котенком, недавно раскрывшим глазки. А он – матерым котом с рваным ухом, участвовавшим в уличных драках. Он с легкостью шел на несколько шагов впереди, и когда Гвен казалось, что расстояние между ними сократилось, как он тут же выдавал новый пируэт.
Думать и верить… пожалуй, именно этих двух вещей ей не хватало в предыдущей жизни.
- Ты чего задумалась? – пощелкал пальцами перед ее носом Полуночник. – Вставай, страна огромная! Вставай на смертный бой!
- Ой, а можно не петь, - поморщила нос Гвен. – Может, философ из тебя и получается хороший, но точно не певец.
Полуночник лишь пожал плечами.
- Я пойду дописывать историю. Встретимся утром в библиотеке. Хочу тебе кое-что показать, - бросил он через плечо, уходя в свой кабинет.
Гвен Стейси ни разу за всю свою жизнь так не ждала наступления утра…

Бывают дни, когда отражение в зеркале – полное отражение души. Или всего происходящего в жизни.
Утро следующего дня как раз открыло этот весьма примечательный факт жестко и больно. Гвен не могла смотреть на свое уродливое отражение. Волосы спутались колтунами, под глазами появились мешки, а кожа как-то побледнела. Она совсем не выспалась, предвкушая новую порцию откровений. Только энергия иссякла к утру, и Гвен хотела только одного – поскорее лечь обратно в теплую постель, сложить ладошки и положить их под голову.
Но желание увидеть Полуночника пересилило лень. Гвен привела себя в порядок, провозившись возле зеркала на порядок дольше положенного. И совсем не заметила, как стрелки часов показали одиннадцать. «Утро скоро закончится!» - завопил внутренний голос, и Гвен с грацией и легкостью сбежала по ступенькам вниз и направилась в библиотеку. Она хотела почувствовать запах книг. От Полуночника всегда пахло именно ими. И этот запах был неповторим.
- Привет, - Гвен появилась в проеме. – Я с нетерпением ждала нашей встречи.
- Я тоже, - улыбнулся он. – Как спалось?
- Бывало и лучше, - хмыкнула Гвен.
Полуночник усмехнулся и постучал по табуретке, стоявшей рядом.
- Я как раз перебирал книги из мира, из которого прибыл. Там нет людей со сверхспособностями, как у тебя или других детей. Да и вообще, тот мир уныл и не так интересен, как этот. Авторы реализма делают упор на законы физики, но даже в том мире они подвергаются сомнению. Тем не менее, там эпоха пара прошла намного быстрее. Вы развиваетесь дольше. Возможно, и в том мире будут люди со сверхсилами, лет эдак через пятьсот. Но пока… они остаются выдумками.
- Персонажами из книг, - догадалась Гвен.
- Точно. Возможно, в мире, где есть люди со сверхсилами, точно так же мечтают о том, чтобы был мир несколько более ограниченный… Хотя там это выглядело бы так же странно, как не спать и не есть.
Полуночник протянул ей книжку в мягком переплете. Это был графический роман «Человек-Паук», а на обложке красовалась и… она сама.
- Гвен Стейси, подруга человека-паука… - пролистав пару страниц пробормотала Гвен. – Что все это значит?
- Ты нашла свой прообраз, - хмыкнул Полуночник. – Ничто не берется из ниоткуда. И у той Гвен Стейси тоже есть прообраз. И есть реальный мир, где ее действительно убил Зеленый Гоблин. Упс, спойлер.
Гвен тряхнула головой. Уж это было слишком даже для нее.
- Хочешь сказать, что меня назвали в чью-то честь? – недоумевая, выпалила Гвен. – Это точно не какой-то розыгрыш?
- Вовсе нет, - Полуночник вздохнул. – Даже я получил свое имя в чью-то честь. Но лучше бы меня назвали в честь героя какого-нибудь романа, нежели в честь дяди Пети из соседнего района, с которым папа когда-то пропустил пару стаканчиков пива. Возможно, этот дядя Петя и неплох, но его история – самая обычная. Имена вообще дают многое. В том числе, и путь в жизни.
- Увлекался символизмом имен? Почему же выбрал себе такое странное имя? Я всю библиотеку пролазила, но нашла только одно объяснение. Тебя назвали в честь героев Скотта Вестерфельда. Неплохой автор, кстати говоря.
- А у тебя недурной вкус, - Полуночник вольготно похлопал ее по коленке. – Начинаешь учиться.
Гвен хотела бы поболтать еще. Хотела бы узнать Полуночника получше. Но его дурацкая привычка прекращать разговор на пике взяла верх и на этот раз. Он ушел, не попрощавшись. Как всегда, ведь нужно писать книги…
А ей оставалось только лишь читать их. Странное разделение ролей. Возможно, и Полуночник начинал с этого же. Больше читаешь – лучше пишешь. Словарный запас расширяется… как и сюжетные ходы, которые порой изобилуют невероятными поворотами, которые в жизни не отыщешь. Хотя порой и жизнь такие фортеля выделывает… Гвен слышала только истории о Боге-Машине, часть которого воскресла много лет назад. Он и сам был смертным, но одна его часть была бессмертной. И когда они объединились в одно целое, Бог-Машина стал бессмертным.
И вот она тоже воскресла из мертвых, по странному совпадению.
Автор создавал основы мира, но не мог влиять на ход событий. Гвен встречала среди книг и откровенную халтуру, где главные герои были излишне сильными или неуязвимыми для врагов. И видела истории, где автор по мановению палочки воскрешал персонажей. Такие ходы нарушали законы мира, и если такое случалось в каком-то настоящем мире, одном из многих, то он бы в одночасье разрушился бы до основания. Менять незыблемые законы мироздания ради одного, пусть и интересного, героя – сущая глупость.
У многих историй был открытый конец, но некоторые имели логичное завершение. Как та история про Гвен Стейси.
У них было много общего – шутка ли, но Гвен тоже фанатела по языкам, мечтала стать переводчиком. Только не древних языков, в отличие от нее. Да и вообще, учеба в Европе для Гвен из комиксов была решительным шагом вперед, ведь роман с Питером Паркером зашел в тупик. А она… выбрала то, к чему лежала душа.
Впрочем, обе Гвен прилежно учились, с большим интересом изучали новое. Но Гвен из комиксов казалась более умной. Или у нее просто была выше самооценка? Зато разрыв с Питером был глупым. Гвен из комиксов была манипуляторшей, в каком-то смысле. Она бы так точно не поступила.
Еще одно сходство – то, что они обе умерли. Только Гвен из комиксов умерла окончательно. И у нее не было сверхспособности. Хотя Гвен сомневалась в том, что обладала какой-то силой. Везением – да, но не более того.
Впрочем, она хотя бы умерла быстро и безболезненно. А та Гвен… Падение с большой высоты – жуткая смерть. Не то, что несколько мгновений, вся жизнь несколько раз успеет прокрутиться перед глазами.
Из всех тридцати выпусков графического романа Гвен Стейси нашла лишь одну гениальную цитату, зато врезавшуюся в память. «Цель супергероев - защита невинных, таких как я», - просто и скромно произнесла нарисованная Гвен, как две капли воды похожая на нее. И думала так же.
- И если я владею сверхсилой, то должна защищать остальных, - пробормотала Гвен Стейси.
- Верно, - произнес вернувшийся Полуночник.
Гвен протерла глаза. За окном успело стемнеть. Видимо, она провела за книжками опять целый день.
- Но сначала ты должна будешь еще кое-что сделать, чтобы прозреть. Гвен Стейси должна умереть. Такова судьба этого персонажа во всех мирах, - Полуночник напугал ее до дрожи.
Персонаж… Но она же из плоти и крови, она же дышит и спит, любит и чувствует боль. Она – реальный человек. И в то же время – персонаж. Как и Полуночник. Если рассматривать реальности с точки зрения алгебры, то люди-персонажи совпадут со степенями. Порядок у Полуночника выше, но и он не последний.
- Мы с ней похожи лишь внешне, - отозвалась Гвен Стейси, поднимаясь с табуретки и потирая затекшую пятую точку. – И именами.
- Не только. Это твое предназначение, Гвен. Если ты мне доверяешь, то умрешь сегодня. Тебе все равно не избежать смерти. И я даю тебе выбор, - Полуночник загнул пальцы. – Либо ты погибнешь при мне, сегодня, и поймешь свое предназначение, либо ты уйдешь сегодня и покинешь этот дом навсегда. И тогда ты все равно умрешь, но жить будешь с постоянным страхом перед смертью. Решать тебе. Все люди смертны, но не у всех есть сверхспособности. И не во всех мирах. И если ты веришь мне, то умрешь сегодня. Но мы встретимся вновь, обещаю. Сегодня же.
Такие слова еще несколько дней назад напугали бы. А пару лет назад Гвен бы вовсе умчалась, сверкая пятками, от говорившего такие страшные вещи человека. Но в эту ночь… она должна была либо довериться Полуночнику, отдать свою жизнь и судьбу в его руки, либо уйти, не веря в сверхспособности и предназначение. Но одно слово, сказанное парнем вскользь, втемяшилось в голову. Страх. Главным препятствием оставался он. Так бы Гвен без колебаний выбрала первый вариант. Но умирать еще раз было страшно. Хотя лет через семьдесят она все равно перестанет дышать, зато у нее будет целая интересная и насыщенная жизнь. Ей будет что вспомнить перед смертью.
Внутренний голос, который раньше никак не обозначал себя, заголосил на полную катушку. «Разве ты доверяешь ему? Он просит тебя сделать самую дрянную вещь на свете!» - вопил инстинкт самосохранения.
И он был прав. Она знала его от силы пару недель. И хотя он был первым, кого она увидела после воскрешения, это ничего не меняло. Никто не мог просить ее умереть, ведь жизнь дала ей второй шанс начать все с начала. И будет так глупо с ним расстаться.
Но Полуночник не был ей врагом. Он подкидывал вопросы и давал подсказки, которые помогали найти ответы. Если бы она умерла по-настоящему, он вряд ли бы обещал научить ее сочинять истории. Или вряд ли бы говорил, что они еще встретятся после того, как она сделает это.
Впрочем, а чем занималась она до прихода пухлого парня с пистолетом? Столетним суицидом. Она не делала ничего сверхъестественного. Верила, что правительство защитит. Что преступления – пережиток прошлого, и скоро с ними покончат. Что люди не убивают людей, чтя законы Бога-Машины. Она не создала ничего значимого, о чем сильно жалела. Хотя возможностей было предостаточно.
Полуночник подал ей руку. Гвен Стейси шла за ним, как загипнотизированная, пока они не выбрались на крышу. Только вот никто не обвяжет ее тело паутиной, не замедлит падение. Она расшибется в лепешку, если прыгнет с такой высоты.
- Вот здесь все и закончится, да? – посмотрела она с крыши. Довольно высоко. А предметы внизу такие крохотные…
- Если ты не испугаешься. Сейчас страх сковывает твою силу, - ответил Полуночник. – Если ты веришь мне, то прыгнешь. И мы встретимся. Если не веришь, то уйдешь. Я тебя не держу.
- Но жизнь только одна…
- Так и есть. Во многих мирах. А в одном мире, куда я попал, казнили тех, кто не мог создавать огненные шары. Я попал за решетку, но меня вытащили вовремя. И попал я в тот мир не по своей воле, уверяю тебя.
Да уж, тот мир был странным. Человека, не высекавшего искры, считали калекой? Возможно, в их мире это и звучало нормально, но не в этом. А Гвен даже не знала, покинет ли она когда-нибудь свой мир. Она не была рождена странницей, ведь ее история должна была завершиться здесь.
По сути, она могла лишь поверить в то, что Полуночник говорил правду. Что он не придумал те истории из библиотеки, что они реальны, пусть и в других мирах.
Гвен не была наивной дурочкой. В доме оставался включенным интернет, и она нашла телефон морга. Тело действительно поступило к ним, опознали тело приемные родители. Вот только похоронить не успели – тело забрали в лабораторию на исследования. Подпись поставил Пол Остин Луночник.
Реальность и вымысел перемешались. Истина лежала посередине, но Гвен пришла к ней интуитивно. Она верила в то, что в их мире действительно были сверхсилы. Ведь и Бог-Машина когда-то был смертным. И когда-то ходил по земле.
- Ответишь еще на пару вопросов? – спросила Гвен. – Я очень хочу узнать… такие, как я, они жили раньше? И почему во всем мире о сверхлюдях нет упоминаний?
- Потому, что Дети рождаются только в те моменты, когда мир находится в опасности. В том моем мире не было героев, а опасности всемирного масштаба решали армии. Очень неэффективно, ибо кровопролитие не сглаживало противоречия. Дети Исиды стали Богом-Машиной, потому ты не встречала упоминаний о них. Ведь верить можно в абстрактное, в то, что не видишь глазами, а познать не можешь. И чтобы вера была крепка, должна существовать легенда. Многие источники были переписаны с нуля, но твои братья и сестры, дети Хатхор, отыщут их и узнают правду о детях. И когда-нибудь они поделятся правдой с тобой, - ответил Полуночник. – Что еще хочешь узнать?
Любопытство Гвен было безграничным. Многие вещи ее интересовали, на многие вопросы Полуночник мог ответить. Но его слова Гвен не могла проверить, слишком мало времени ей было отведено. Оставалось принять их на веру… И если Полуночник ей врал с самого начала, то…
- Ты предлагаешь мне самоубийство? – насупила брови Гвен. – Но зачем? Какой в этом смысл? Даже Бога-Машину я вряд ли увижу.
- Самоубийство фатально, в отличие от твоего прыжка, - Полуночник спрятал руки в карман плаща. – Для моего мира это конец всего. Персонажи всегда живут в рамках своего мира, и даже путешествия между ними не меняют правил. Я тебя не уговариваю, я лишь предсказываю будущее, ибо оно мне известно. Как и моему создателю. А вот уговоры порой бывают такими нелепыми, что мне аж смешно становится. Например, возьмем людей с неокрепшей психикой. В моем мире им советовали покончить с собой лишь затем, чтобы они не выделялись из толпы. Чтобы их признали, посчитали значимым. Это для рассудочного человека звучит бредом. А для эмоционального? И в состоянии полной покорности, когда ты уже готов прыгнуть, ибо твоя психика приняла этот факт за неоспоримый, люди кончают с собой.
- А я все понимаю. Вижу разницу. Пока что, - хмыкнула Гвен.
Только и это было относительной правдой. Слишком все было ладно скроено.
- Да, ведь ты одна из многих. Как и я. В нас нет ничего особенного, а признание со стороны вряд ли что-то изменит, - Полуночник положил руку на ее плечо. – Только лишь твое мироощущение важно. Если ты считаешь себя значимой, то так тому и быть. Потому своим поступком, любым, ты не оттолкнешь меня и не привлечешь. Но порой нужно делать необходимые вещи. В том, моем мире, тоже были исключения из правил. Иисус Христос был распят, но воскрес, хотя этого не знал. Он сделал это потому, что так было нужно. Он лишь хотел искупить первородный грех. Бог-Машина совершил то же самое для вашего мира.
- А ты врал, что знаешь будущее. Оно и тебе неизвестно. Потому ты так боишься, - хмыкнула Гвен.
- Если бы я не боялся, то был бы мертвым, - Полуночник убрал руки с ее плеч, затем посмотрел на часы.
Времени на раздумья не осталось. Загадочные примеры, о которых рассказывал Полуночник, ее не вдохновили. Но последние слова подчеркнули то, что и он – такой же, как все. Простой человек со слабостями и недостатками, которые перекочевали в его работы. И сам он получился таким потому, что изначальный писатель тоже не был лишен недостатков.
Она боялась за свою жизнь потому, что наконец-то начала ее ценить. И она нашла свое место рядом с ним. Возможно, Полуночник не знал будущее, зато знал основы бытия этой вселенной, этого мира.
Вера – самое сложное явление. Гвен Стейси даже не задумывалась о том, почему животные доверяют только органам чувств и ни во что не верят. И остаются на одном и том же уровне. А они верили, что смогут заменить пар двигателями внутреннего сгорания, а керосиновые лампы – светодиодными. Их жизнь стала проще, и даже общение с людьми из другого уголка планеты стало возможным. И объединение всего мира. И даже подобие мира без убийств и с низкой преступностью. Глаза подсказывали, что люди могут убивать. Но сердце шептало, что нужно верить в хорошее. Не каждый человек мечтает отправить тебя на суп.
Вера – вот что отличает человека от животного.
Гвен Стейси это поняла так отчетливо, что все сомнения пропали. Она не поступала фанатично, она не пыталась спасти бессмертную душу, она не пыталась загладить вину перед кем-то. Она просто верила в свое предназначение. И она просто верила Полуночнику, хотя глаза и разум уверяли в обратном.
Гвен Стейси впервые в своей жизни поверила. И ни капли не сомневаясь, сделала шаг вперед. Потом еще. Потом еще несколько. Крыша закончилась.
Говорят, когда умираешь, вся жизнь проносится перед глазами. Но если ты жил по-настоящему лишь несколько дней? Увидишь ли ты их тогда?
Гвен полюбила странника. Перед глазами пролетели смерть Гвен Стейси из комиксов, строчки из работ Полуночника и других авторов, но все умные мысли остались позади, расчистив место для одного.
Гвен вспоминала, как смотрел на нее Полуночник. Он всегда был неравнодушен к ней. Они часто смеялись, шутили. И он заботился о ней. Просто она, увлеченная книгами, это даже не замечала.
Она видела те моменты, когда впервые очнулась. Видела, как обрадовался Полуночник. А она даже не обратила на это внимания.
А потом, когда влюбилась по-настоящему, он закрылся в раковину, отдалился от нее. И ей захотелось быть с ним еще больше. Он раскусил ее, заставил играть по своим правилам. Он знал с самого начала, что она полюбит его. Может, это его забавляло.
Но еще он верил в нее. Да, для всего мира она не была особенной. Но не для него. Потому он с ней нянчился и делился секретами. Кто знает, с чем он столкнулся, но поделиться ему было не с кем. Никто не мог понять то, что переживал он, когда писал новые истории. Создавал миры и персонажей, решал их судьбы. Это было очень тяжело.
Не все будущее было ему открыто и известно, но Гвен верила в то, что они встретятся вновь.
Гвен Стейси должна умереть, чтобы переродиться вновь, словно птица-феникс.


Когда ты доверяешь другому человеку, то наделяешь его огромной властью. Он может сломать тебя, как тряпичную куклу, может раздавить, а может сделать центром мира, может вдохновить на подвиги.
Гвен открыла глаза с большим трудом. Но затем поняла, что боли не было. Не так, как в первый раз.
- Я что, опять умерла? – простонала она.
- На самом деле, не совсем. Ты бессмертна, - произнес улыбавшийся Полуночник. – Я сделал одного из двенадцати детей бессмертным. И эта способность досталась тебе.
Гвен улыбнулась в ответ. Ответ она и так знала, зря только губами шевелил. Но она была очень счастлива. Они и правда встретились вновь.
- Ты хотел мне помочь преодолеть страхи, чтобы я не боялась пользоваться способностью. Умно. Ничего не скажешь. Способ ты выбрал, конечно, нетривиальный, - улыбнулась Гвен, поднимаясь.
- Да, а еще я написал об этом рассказ, - Полуночник скосил глаза на книжку в мягком переплете. – Диву даюсь, как все прошло слово в слово. Магия, не иначе.
- Простые законы мироздания, - вторила ему Гвен. – А еще я тебя люблю.
- Я знаю, там так написано.
- Это не смешно! – Гвен Стейси запустила в него подушкой. – А что еще там написано?
- Не пытайтесь повторить это, - засмеялся Полуночник.
Бесконечный цикл жизни и смерти… Простой смертный странник уж точно мог ей позавидовать. А, может, так они и дополняли друг друга.
Целый вечер Гвен Стейси слушала его приключения, многие из которых еще не были написаны. А еще теперь она знала правду, но это было не так уж важно.
- Ты же мне расскажешь, для чего я тебе понадобилась? – спросила она.
- Мы еще встретимся, - начал Полуночник, но увидев поджавшиеся губы Гвен, рассмеялся. – Нет, я уйду не сейчас. Но потом ты и правда мне пригодишься. Я пока не знаю, каким образом ты мне поможешь. Мне нужно совершить еще одно путешествие.
- А меня возьмешь с собой?
- Если будешь себя хорошо вести, - подмигнул Полуночник.
Он вручил ей в руки тот самый рассказ, и Гвен посмотрела на обложку с тыльной стороны. Этот рассказ он посвятил ей.
- Так тебя зовут по-другому, - улыбнулась она. – Рада познакомиться.
- Взаимно. Теперь тайн между нами нет. Очень неприятно чувствовать себя всезнайкой.
Они проговорили до самой ночи, а затем, когда разгоряченные и уставшие легли спать, Гвен еще долго не могла уснуть.
Когда она умрет в следующий раз, то перед ее глазами пролетит немало ярких событий ее жизни. Теперь у нее есть в жизни цель. И теперь она знает, кто она такая.

Небольшой бонус, проливающий свет на происходящее:

Ночь быстро вступила в свои права. Полуночник поцеловал мирно сопящую Гвен в плечо и аккуратно вышел из комнаты. Его разбудил звонок посреди ночи – он спал так чутко, что услышал вибрацию.
Звонок был от той дамы, что вряд ли покорила его сердце. Зато она точно бередила его душу. Особенно в тот день, когда забрала его в странствия по далеким мирам.
Только Полуночник еще многого не понимал. Но со многим столкнулся. Его персонажи… они оказались реальными, существующими в других мирах. Воображаемых или созданных странным воображением – неважно. Но они были живыми плоть от плоти, думали, чувствовали, любили. И количество миров было ограничено только фантазией. А какая фантазия была у того, кто придумал его?
Быстро спустившись, Полуночник подошел к одиноко стоявшему в отдалении фонарному столбу. Он выделялся среди других собратьев тем, что постоянно мигал, страдая от перепада напряжения. Полуночник приблизился к нему и еще раз набрал несуществующий номер, по которому ему звонила его вечная спутница в путешествиях.
- …мур-мур-мур-мур. Я – ламповая няша… - заиграла ненавязчивая мелодия.
И из тени на свет вышла девушка с мраморной кожей и обесцвеченными волосами. Ее бескровные губы были плотно сжаты. А затем она ехидно ухмыльнулась.
- Пакуй вещички, мы отправляемся, - нажала на отбой Белая Королева и оценивающим взглядом прошлась по Полуночнику. – Ты ведь все еще хочешь получить ответы.
- Не я один, - хмыкнул он. – Правда, сейчас я не готов. Гвен… За ней нужно присмотреть.
- Чтобы не наделала глупостей? Поверь, не наделает. Она – тертый калач, и не из таких трудностей выкарабкается. Дважды умереть – такое не с каждым случалось, - Белая Королева поправила локоны. – Но нам нужно идти. Я и так тянула с тем, чтобы прийти за тобой и забрать в дальнейшее путешествие. Гвен слишком долго приходила в себя.
- А если я откажусь?
Не получится. Он знал это с того самого момента, как Белая Королева появилась перед ним. Ангелы могут путешествовать между мирами, но не все миры создавали они. В своих мирах Полуночнику не был нужен сопровождающий. Белая Королева навязала свое общество, но Полуночник прекрасно обошелся бы без нее. Это было временное сотрудничество. У Белой Королевы была цель, у него – тоже. Он был ее целью, но не наоборот. Что ж, раз ему дали всесильного помощника, этим нужно пользоваться… Хотя холод, сквозивший в манерах и речах Белой Королевы остужал его пыл. И не оставлял никаких иллюзий: ангелу происходившее нравилось так же, как и ему. То бишь, совсем не нравилось.
- Тогда я уйду и оставлю тебя в этом мире навечно, - развела руки в стороны Белая Королева. – Я тебя не удерживаю. Ты волен сделать выбор.
- А ты хоть когда-нибудь смотрела в глаза созданиям, которых создавала? – задал волновавший его вопрос Полуночник.
- Я делаю это прямо сейчас.
Наступила неловкая пауза. Белой Королеве нужно было объясниться.
- Я же причастна к появлению вашего рода. И я – твой покровитель, твой ангел-хранитель. Я намного старше, чем ты думаешь, и я помню немало жизней и немало миров. Но я бы хотела, чтобы бег по лезвию бритвы прекратился, ведь я нашла ответы. А тебя они терзают, - впервые в глазах Белой Королевы зрачки заморгали, а блики на них заплясали.
Она наконец-то говорила с ним искренне. А не с той подачи, будто бы только от него зависит ее судьба. И судьба всех его миров. И что ответ нужен, чтобы сохранить гармонию. Нет, дело было в том, что она действительно за него переживала.
- Ладно, давай продолжим беготню. Но чем больше я посещаю миров, тем все страннее декорации. И тем больше вопросов у меня появляется. А ответов уж и нет, - пожал плечами Полуночник.
- Это ли главное? – Белая Королева насмешливо улыбнулась. – Зато будем странствовать в хорошей компании.
- Это точно. Больше меня не оставишь?
- Не оставлю.
- Дай слово.
- Честное ангельское.
Полуночник вздохнул, бросил прощальный взгляд на усадьбу и хранилище книг и подумал о Гвен. У нее все должно сложиться в жизни хорошо. Просто обязано все сложиться… И он обязательно напишет об этом историю.
Лампа в уличном фонаре перестала дергаться. Ангел-хранитель и его подопечный растворились в воздухе и исчезли из этого мира.